На город плавно опустилась ночь. Улицы опустели, и вдоль них зажглись фонари, тут же приманившие тучи мошкары. «Хех… - пролетела мысль в голове у жреца. – А мошки тут почти такие же, как дома – злобные и надоедливые. И ведь пролезают же через купол! Или их сюда специально запускают? А чёрт с ними. Думать ещё о всякой мошкаре».
Доходный дом №4 оказался достаточно опрятной пятиэтажкой с двускатной крышей и тремя подъездами, между которыми были посажены стены живой изгороди. Милое зданьице в спальном районе, ничем не хуже и не лучше других. Улисс надавил на кнопку звонка и навалился на косяк локтем, ожидая хозяина дома. Он сразу настроился на долгое ожидание, ведь время позднее, и тот наверняка уже спит, но дверь открылась неожиданно быстро. За дверью стояла женщина лет тридцати-тридцати пяти, полностью закутанная в красное меховое манто с оторочкой.
- Чего хотел? – отозвалась женщина, параллельно закуривая сигарету. Она смерила Улисса таким взглядом, как будто хотела его этим взглядом пробить насквозь.
- Комнату снять. Я из народного дозора. – Улисс показал приколотый к груди значок и удостоверение в руке. – Мне сказали, здесь можно остановиться.
- Да, для дозорных две копейки в неделю. Номер сто двадцать шестой, в конце коридора на втором этаже. Удачи вам. Ах да… - хозяйка дома уже сняла дверь с цепочки и собралась уходить, но обернулась, чтобы кинуть Улиссу ключи от номера. – Меня зовут Александра Гейдрих. А вас?
- Улисс. Просто Улисс… - прикрыв за собой дверь, дозорный поймал в воздухе ключи и направился в указанном Александрой направлении.
«С этой женщиной, возможно, будут проблемы. А возможно и не будет… зависит от того, насколько хорошо я читаю человека по лицу». – подумал жрец, поднимаясь по лестнице. Коридор был на удивление опрятным, а вот комната, которую ему отвели, оставляла желать лучшего. Однокомнатная конурка с газовой плиткой и стоящим на ней чайником из всех удобств. Нет, ну санузел и какая-никакая кровать, конечно, были, но сравнить это с апартаментами Алых Жрецов было никак нельзя.
- Ну что ж. Дом, милый дом. – саркастично произнёс Улисс, завалившись на премерзко скрипнувшую кровать. Сняв цилиндр и маску, он завалился на ложе с ногами, не раздеваясь, и почти тут же заснул беспробудным сном. Слишком долго он бодрствовал.

Улица жила своей обычной жизнью. Идут куда-то люди, кто-то что-то пытается продать, спешат по своим делам повозки и всадники, бегают шустрые дети, то ли играя, то ли пытаясь подрезать чей-то кошелёк. Орианна, отвыкшая от больших скоплений людей, долго стояла у выхода из подворотни, через которую срезала путь, неподалёку от группы девиц, одетых так, что казалось, что они и не одеты.
Отвергнув пару непристойных предложений, она, наконец, увидела дом, который ей был нужен. Он напоминал дома горожан среднего достатка там, откуда она прибыла - ухоженный, с растительностью вокруг, не так давно окрашенный.
- Ну что, Шарик, пойдём...
Орианна, чуть не столкнувшись с всадником на странной ящерице, смешалась с людским потоком, и лишь по чистой случайности не оказалась оттеснена слишком далеко от своей цели. Оказавшись перед нужным ей домом, балерина решила, что нужно войти и представиться хозяевам. Но стоило ей вспомнить довольно резкий приём в пункте дозора, как робость чуть не развернула танцовщицу обратно. Однако, собравшись, Орианна пошла не назад, а вперёд, открыла дверь и вошла внутрь.
В доме её будто поджидали. Довольно молодая женщина вышла из какого-то коридорчика, и спросила балерину.
- Ты к кому, чудо техники?
Орианна решила, что не стоит обращать внимания на подначки, и ответила:
- Я из народного дозора, мне сказали, тут можно остановиться...
Домоправительница смерила её взглядом. После чего едко подметила:
- Ага, из дозора, как же. То-то ты рядом со шлюхами ошиваешься. Нет, в этот дом проституткам хода нет! И кто посмел-то!? Ясно же сказано, что нельзя девок водить! - последние фразы женщина уже просто выкрикнула в воздух, ни к кому не обращаясь. Потом она вдруг заговорила прежним голосом, хоть и ненадолго:
- Дозор, говоришь? Остановился тут один дозорный, остановился... значит, уже и дозорные шлюх водят! До чего докатились!!
Орианна стояла, не в силах ответить. Никогда, никто и ни при каких обстоятельствах не смел называть её проституткой. И этот первый раз наступил слишком внезапно, чтобы она могла хоть как-то выразить несогласие, кроме как еле слышно проговорив:
- Н-нет... В-вы не правы, я не... - после чего она снова смолкла, пытаясь собрать воедино мысли, разбросанные в стороны внезаной злобой домоправительницы. Та же продолжила свой, с какой-то стороны, монолог:
- Вон отсюда! Убирайся!
Орианна просто замерла, готовая зарыдать и броситься прочь. О том, что при ней значок дозора, она забыла даже думать. Кажется, помощи ждать уже неоткуда.

Внезапная помощь оказалась очень кстати. Орианна, закрыв лицо руками, пыталась не заплакать. Да, это было бы странно, ведь у неё нет слёзных желез. Однако, эмоции она испытывала полностью подходящие, и странные механические "всхлипы" были весьма натуральными. Поднимаясь наверх, надёжно укрытая спиной нежданного защитника, балерина наконец решилась посмотреть на него. Странная маска, шляпа, плащ с высоким воротником... значок дозора. Так, значит, она нашла недавно прибывшего! Видимо, в этом мире только такие же, как она, прибывшие из порталов, не хотят никак унизить или оскорбить других людей.
- С-спасибо В-вам... о-она не права, я не... н-не... - Орианна всхлипнула, хоть и непонятно было, чем, - я т-тоже из дозора, я...
Балерина чуть не споткнулась, пока говорила со своим спасителем. Так бы ступени и встретили её, если бы не руки дозорного, которые бережно подхватили Орианну и не дали упасть.
- Спасибо... еще... раз... - девушка прижалась к плечу ведущего, потому что, видимо, что-то было не так с шарнирами в коленях, вследствие чего её ноги заплетались. Или это было от волнения, вызванного сегодняшним днём? Орианна еще не знала, что послужило причиной, но точно знала, что что-то не так. Какое-то смутное ощущение одолевало её.
Вскоре они поднялись на этаж, где, судя по тому, что незнакомец подошёл к одной из дверей, он и жил. Орианна осталась стоять, опираясь на стену и пытаясь унять волнение и обиду. Шар, будто пристыженный, летал рядом. Наверное, думал, что не смог защитить хозяйку. Балерина погладила своего помощника, зная, что никаких ощущений ему это не принесёт, но надеясь, что он перестанет "расстраиваться". Если он на это способен.
Внезапно мир перед глазами Орианны стал темнеть, и именно в это миг она поняла, что за чувство её одолевало. Балерина вспомнила, что уже очень давно не "взводила механизм", а настойчивые, но тихие предупреждения систем просто не замечала из-за навалившихся проблем. Руки потянулись за спину, чтобы повернуть ключ, и придать новый заряд энергии органам-механизмам. Руки легко вывернулись за спину и легли на холодные грани золочёного ключа, но в эту секунду силы  полностью оставили её. Шар стал кружиться над балериной, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы "оживить" хозяйку, но будучи не в состоянии из-за отсутствия рук.
Даже мысли Орианны почти остановились. Лишь одна сумела пройти через завесу бессилия и энергетического голода:
"Надеюсь, у этого дозорного в детстве были заводные игрушки..."

Отредактировано Орианна Ривек (12-10-2012 14:50:03)

Темнота медленно рассеивалась. Судя по всему, мужчина-таки догадался о причине её внезапного отключения, что не могло не радовать. Орианна почувствовала, что покраснела бы, если бы у неё в щеках были вены, а в этих венах кровь. Но ничего этого балерина не имела, поэтому стыд за то, что она забыла сделать что-то столь элементарное, как "обновление завода", выразился только голосом и чуть изменившимся положением век.
- Меня... меня зовут Орианна Ривек, господин. Еще раз благодарю Вас за помощь... без Вас Шар ничего не смог бы сделать.
Наконец, окончательно поднявшись с кровати, балерина еще раз погладила Шар рукой, на что тот отозвался чередой машинных звуков, в которых, если постараться, можно было различить радость. Орианна не выдержала и посмеялась в ответ, после чего смущённо потупилась.
- Там, внизу... там произошло какое-то... недоразумение. Я не знаю, почему та женщина, - тут Шар подлетел к хозяйке, и, выдвинув визор, посветил им в левый глаз Орианны. Та снова смутилась.
- Он так... передаёт информацию. Так вот, - балерина собралась с мыслями, - я не знаю, почему домоправительница решила, что я... одна из распутных девиц, - Орианна оглядела себя, после чего тихо спросила не то хозяина квартиры, не то Шар, не то вообще воздух, - я что, действительно похожа на них?...
После чего, "откашлявшись", а точнее, издав непонятный механический шум, она продолжила.
- Простите, что постоянно отвлекаюсь... просто всё произошло так неожиданно... я всё еще не могу собрать мысли воедино, - Орианна отвела взгляд. Однако всё же решила про себя, что нужно уже, наконец, рассказать незнакомцу, кто она и чего от неё ожидать.
- В общем, после того, как я перенеслась в этот мир... я спросила стражника, там, у портала, куда направился прибывший передо мной... он ответил, что этот человек, - балерина замялась, - ну, то есть... полагаю... Вы... отправился к пункту "народного дозора"... А я почему-то решила, что смогу оказаться там полезной, ну и... отправилась туда. Меня приняли, дали этот значок, - Орианна продемонстрировала такой же значок, какой висел на плаще мужчины, - и сказали, что я могу... тут поселиться, в этом доме... Ну а потом, когда я пришла... Вы сами видели... - голос начал затихать еще в середине фразы, к концу её голос превратился в шёпот.

Отредактировано Орианна Ривек (12-10-2012 16:49:45)

- Я... не знаю. Я могу... - Орианна задумалась, - танцевать? Я балерина... была балериной.
Орианна оглядела жилище дозорного. Обычный дом обычного мужчины. Вроде бы всё выглядит аккуратно, но в этом нет никакого порядка, а о вытирании пыли хозяин помещения, похоже, не слышал никогда.
- Я могу... если Вы желаете сдать мне часть помещения... следить за состоянием оного. Не сочтите за дерзость, но тут не очень, - Орианна снова механически откашлялась, - прибрано. И, разумеется, я бы очень хотела... выполнять свой долг... дозорного... но одна я не справлюсь, - голос девушки снова чуть не сошёл на шёпот.
Балерина решила, что нужно рассказать хотя бы, чем она может помочь, и что от неё будет хоть чуть-чуть больше пользы, чем проблем.
- Мой Шар... как Вы уже заметили, я могу им управлять. Отец вложил в него некоторые полезные в бою функции... чтобы я могла защищаться. Я могу передвигать его с места на место, при этом он набирает приличную скорость...
Орианна легко взмахнула рукой, Шар резко рванулся с места и пролетел через всю комнату.
- Так же он может бить разрядами тока вокруг себя...
Несколько разрядов вылетело из боков Шара, и растаяло в воздухе, оставив еле заметный запах свежести.
- А еще он может... защищать.
Орианна поднялась с кровати и вышла в центр зала. Снова едва заметно двинув рукой, она вызвала немедленное перемещение Шара к ней, и стоило ему оказаться рядом с балериной, как вокруг неё образовался полупрозрачный щит.
- Он может отражать некоторое количество снарядов... и просто "поглощает" небольшую часть урона... к тому же, Шар летает вокруг того, на ком появился щит, еще некоторое время. И если я прикажу ему ударить током вокруг себя, когда он, допустим, будет защищать Вас, Вы не получите никакого урона... - Орианна потупилась, и села на ближайший стул, прилежно положив руки на колени.
- Понимаю, что я совершенно не выгляжу полезной, но я Вас прошу... позвольте мне помогать Вам во время обходов? В остальное время я могу убирать тут, следить за состоянием дома...
Балерина смутилась и замолчала. Внезапно, она вспомнила, о чём Улисс спрашивал, выливая чай.
- И... мне нужно иногда потреблять через рот небольшое количество любой жидкости, которая может служить смазкой для механизмов... обычно это именно то, что Вы и предположили.
Выдав последнюю фразу,  Орианна окончательно смолкла и поникла.
"Он ни за что не согласится. Зачем я ему нужна, от меня сейчас одни проблемы..."

Орианна протянула руку и взяла стакан с чем-то, что Улисс счёл пригодным для употребления ей. Осмотрев жидкость, она сочла её вполне подходящей для смазывания механизмов внутри, и, подняв руку с зажатой в ней ёмкостью, радостно поддержала "тост":
- За нашу команду!
После этого Орианна мелкими глотками выпила "масло", растягивая процесс, чтобы жидкость равномерно распределялась в нужных местах. Приятная лёгкость в сочленениях и внутри тела обрадовали балерину, и она сделала пару пробных пассов руками. Больше Орианна не чувствовала лёгкого трения в местах, где соприкасались разные части её тела. Соединяющие сосуд, вмещающий душу и места, куда поступало масло, "провода" провели немного необычный сигнал, слегка отличающийся от обычного. Удовлетворение, обычно наступавшее после смазки требующих того частей, стало быстро пропадать, как и радость от факта, что у неё получилось найти первого друга в этом странном мире. Перед глазами иногда проносились странные столбики чисел.
Спустя минуту Орианна перестала ощущать что-либо "сознанием", восприятие осталось на механическом уровне. Мысли о том, что случилось, приходили в голову, но отметались за "ненужностью для поддержания оптимального состояния механизмов". Пытаясь прорваться сквозь собственные мысли, Орианна лишь спросила полностью безжизненным голосом:
- Что было в жидкости? Это не обычное масло.
После этого любой интерес к этому вопросу пропал, отойдя на задний план перед механическими мыслями.
"Перевести 0.17 грамма смазочного вещества в блок обеспечения движения узла 11. Увеличить нагрузку на узел 39, снять напряжение с блока 91..."
Механическая девушка сидела на месте и лучшим образом распределяла поступивший в приёмный блок ресурс, а сознание тем временем пребывало в полнейшей прострации, вызванной "безобидными добавками", которые, как поняла балерина, оказались в смазочном материале.
Но кого волнуют глупые вопросы чувств и способности души их испытывать? Ведь нужно просчитать перерасход энергии в каждом блоке за промежуток времени, прошедший с последнего взвода механизмов, а не заниматься всяческой психологией и органикой. И совершенно не мешает тот факт, что на неё странно уставились, и словно что-то говорят.

- Несанкционированное воздействие. Анализ, - голос девушки сухим металлом ворвался в тишину.
Орианна продолжала вычислять и высчитывать различные величины, в том числе и вновь поступившей в организм смазки.
- 93% - машинное масло, 3% - приемлемые добавки, 4% - неизвестные вещества. Анализ.
После этих слов балерина снова смолкла на время, после чего произнесла:
- Анализ: выполнено. Примеси растений, оказывающих эффект на психическое состояние объекта. Объект воздействия: Объект №1, Орианна Ривек. Подверженных влиянию эффекта примесей блоков: 47. Возможна аварийная ситуация.
Постепенно новые вещества распространялись по системе трубок внутри механизма, достигая нужных точек. Нужных, чтобы вступить во взаимодействие с тонкими, полумагическими "проводами", соединяющими механическую часть с частью духа. Вскоре новая порция непонятных смесей "юного химика" начала оказывать воздействие, которого желали как "пленённый" и не осознающий своего желания разум балерины, так и жрец, находящийся рядом. Тонкий налёт, образовавшийся в результате "первого опыта", и не пропускающий сигналы, идущие от "духовной" части механизма, растворялся из-за воздействия "второго опыта", освобождая путь нормальным, почти человеческим, мыслям.
Постепенно в сухих синих огнях, которыми стали глаза Орианны, стала появляться осмысленность. Как это выражалось, она не знала, может, еле заметным движением век, или чем-то еще. Но вскоре мысли снова потекли привычным ходом, а расчёты, смысла половины которых она не могла понять, прекратили идти в голове сами собой. Балерина огляделась, восстанавливая в памяти последние события.
"Что это было? Неужели последствия отключения?"
Девушка опустила голову. После чего тихо спросила у стоящего рядом жреца:
- Я... много тут наговорила? Я не сказала чего-нибудь... оскорбительного? Просто... даже не знаю, что сейчас произошло. Видимо, и впрямь от меня одни проблемы...
Орианна вздохнула. Если быть точнее, издала похожий звук, после чего подняла голову и посмотрела вокруг. Шар снова "радостно" летал рядом, да и вообще, не было похоже, чтобы она провела в этом непонятном состоянии слишком долго. Орианна попробовала встать и "размяться" сделав пару танцевальных движений. Проверив функциональность всех своих конечностей, балерина повернула голову и посмотрела в глаза жрецу, после чего тихо произнесла:
- Это... недоразумение...?

Орианна пыталась сообразить, что же произошло. Похоже, какой-то сбой произошёл в системах, раз с ней случилось что-то подобное. Однако, больше никаких тревожных сигналов не поступало, значит, хотя бы сейчас всё в порядке...
Стоило ей оторваться от размышлений, как дозорный вдруг рухнул перед ней на колени, и начал что-то горячо шептать. Ей казалось, что он извиняется перед кем-то, но балерина не смогла расслышать, перед кем. Орианна лишь недоуменно наблюдала за ним, не смея прервать Улисса во время подобного "откровения".
Вскоре жрец поднялся, и сказал что-то еще, после чего внезапно... рухнул.
Точнее, рухнул бы, если бы Шар по приказу хозяйки в последний момент не подлетел под его спину и не дал окончательно упасть.
- Вот ведь дом. У всех, наверное, какие-то проблемы с состоянием или с нервами из-за этого места.
До этого Орианне никогда не приходилось приводить в чувство людей. Обычно этим занимались доктора, или просто кто-то другой. Вот она и предпочла сделать то, что иногда советовал ей отец. "Если не знаешь, что делать, попробуй немного подождать, вдруг само утрясётся" - иногда говорил он, когда Орианна не знала, что делать в какой-то ситуации.
Поэтому балерина с помощью Шара и задействования всех своих резервов, подняла дозорного и дотащила его до кровати, где относительно аккуратно сбросила. Выпрямив чуть погнувшийся участок металла на плече, она попыталась устроить "пострадавшего" относительно удобно. За последнее время её представления об комфорте стёрлись из памяти, ибо ей никогда не было неудобно. Поэтому мужчина лежал на спине, относительно прямо, одна нога свешивалась с кровати, левая рука была довольно неестественно выгнута.
Сочтя эту позу достаточно удобной, балерина походила по дому в поисках какой-нибудь пригодной для потребления жрецом жидкости. Вскоре она обнаружила в шкафу бутылку с чем-то, на, кажется, 60% состоящим из воды, и сочла это подходящим. Налив стакан непонятной "воды", Орианна села рядом с дозорным, и устроила его голову у себя на коленях. Потом она вспомнила, что, кажется, холод иногда помогает людям прийти в себя, и положила свою металлическую ладонь на лоб Улисса, иногда потихоньку проводя по нему,  и надеясь, что от этого действия тот действительно быстрее придёт в себя.
- Надеюсь, я не напомнила ему ничего плохого, Шарик. А то такими темпами у него внутри что-нибудь сломаться может...

"Похоже, я всё же напомнила ему что-то... нехорошее. Надеюсь, его сестра в порядке..." - сконфуженно думала Орианна.
Почти не двигаясь, она лишь повернула к дозорному голову.
- Нет, Улисс, самую малость. Кажется, Вы... - Орианна снова издала звук механического "кашля", после чего продолжила, - просто подустали, вот и всё...
Орианна неестественно выгнула ногу и подцепила ей шляпу дозорного. Аккуратно поднеся её к себе, балерина стряхнула пыль с головного убора, и, слегка повернувшись, но так, чтобы не вырываться из "объятия", одела его на голову жреца.
- Так ведь лучше, да? Ну... я... надеюсь, что... лучше.
Орианна снова затихла. Посидев еще немного в тишине, и вспомнив сдавленный кашель и "немного удивлённое" лицо Улисса, когда она дала ему "воды", балерина спросила:
- Это было что-то не то, да? То, что было в той бутылке в шкафу, не было водой, верно? Просто... Вы так зашлись кашлем... надеюсь, это не было что-то ядовитое или опасное? Я просто не успела анализировать, я была уверена, что там больше половины - вода...
После этих слов Орианна снова замолчала. Как-то автоматически, не зная зачем, она привалилась к плечу дозорного. Скорее по привычке, чем из надобности, ей было вполне комфортно и до этого. Но... раньше, дома, когда она сидела так с отцом, и они говорили о чём-нибудь, отец почти так же обнимал её, а голова балерины покоилась на плече родителя.
"Почти как раньше... почти как в жизни. Так же тихо и спокойно, и ничего не грозит."
Даже Шар, прочувствовав умиротворённое настроение хозяйки, тихонько жужжал, находясь на высоте пяти-десяти сантиметров от пола. Балерина по привычке обняла жреца за плечи, и окончательно утвердилась в таком положении. Она почувствовала какое-то новое ощущение,  ощущение спокойного комфорта. Теперь ей было удобно не физически, а иначе. Орианна снова оглядела помещение. Старое и в относительно плохом состоянии, оно стало ей гораздо роднее за последние минуты. Тихому ходу мыслей ничто не мешало.
"И всё же, почему он отключился? Неужели воспоминания о сестре оказали подобное воздействие? Что же с ней случилось такое, что вызвало подобную реакцию? И если я на неё похожа... наверное, я вызываю в нём эти воспоминания... а они наверняка не самые лучшие... неужели я причиняю боль одним своим присутствием?"
Орианна попыталась посмотреть в глаза жрецу, но тот смотрел в другую сторону. Тогда она тихо, еле слышно произнесла:
- А... могу я узнать... в порядке ли... Ваша сестра?
После этих слов решительность окончательно оставила балерину, и она внутренне сжалась, ожидая чего угодно.

"Я знала, что нельзя спрашивать! Знала! Но... зачем-то спросила... кажется, он... не очень злится." - постепенно чуть сжавшаяся Орианна немного расслабилась, и перестала сильно стискивать плечи жреца в возможных поисках защиты от... него самого. Что может быть нелепее... однако, на тот момент это вовсе не казалось нелепым. В этом мире у неё один живой друг, и у кого искать защиты и помощи, если она сама не может справиться, как не у него? Иных кандидатур на горизонте жизни что-то не виднеется. Но, видимо, на сей раз  балерине повезло, мужчина сдержал любую агрессию, если она у него вообще возникала.
В тот момент, когда жрец сказал, что его сестра умерла, будто что-то щёлкнуло внутри Орианны. Или на самом деле щёлкнуло, не суть важно. Она поняла, что одним фактом своего существования либо поможет жрецу выбраться из того состояния, в котором он, как видимо, он сам думал, находится, либо окончательно, вкупе со всеми внешними факторами, своим видом, своим поведением доведёт дозорного до греха. И тогда Орианна решила, что попытается помочь непонятному, странному и мрачному человеку, зовущему себя "Бывшей Смертью". Неважно в чём, но попытается. Люди недолговечны, в отличие от неё, как объяснял ей отец, как объяснял потом Улисс... и она должна попытаться сделать их короткую жизнь лучше, как решила сама Орианна.
"Ведь этот человек продолжит своё существование во тьме, если у него не появится кого-то, кто сможет провести его верной дорогой. Ведь ему не привыкать убивать, и, возможно, даже казнить... наверное, поэтому он и носит маску... но главное - я должна... стать кем-то, чьё мнение будет значить для него что-то, и пытаться направить его на верный путь... по крайней мере, я очень надеюсь, что у меня получится это сделать..."
Орианна решила, что, возможно, жрец сможет рассказать ей, что же случилось с его сестрёнкой, умершей шестнадцать лет назад, чтобы она имела... лучшее представление о том, как можно будет воздействовать на него, и какими словами лучше будет подтолкнуть Улисса к верным действиям в разных... ситуациях. Например, в решении вопроса о лишении человека жизни...
Балерина чувствовала, что этот вопрос не вызовет ничего хорошего. Она чувствовала, что он лишь разбудит давнюю боль жреца. Но... это ведь для его будущего... возможно, благодаря этому знанию, и своевременному использованию оного, Орианна сможет сделать так, чтобы в его "небесном портфолио" стёрли запись "Бывшая Смерть"... или вообще завели новое.  Снова сжавшись, и обхватив плечи дозорного чуть сильнее, она спросила:
- Как... это... случилось...?
После этого она опустила голову и крепко зажмурилась, ожидая крика, или чего-то более весомого.

Отредактировано Орианна Ривек (14-10-2012 17:55:52)

- Ох... прошу прощения. Я не хотела заставлять... вспоминать такое... я не знала...
Орианна сжалась еще больше, на сей раз от стыда за свой поступок. В конце концов, зря она затеяла узнавать такое... "рычаги давления" нужны, но не такие... он ведь живой человек, ему больно вспоминать подобное... Балерина помнила, как отец рассказывал ей про то время, когда они с матерью думали, что потеряли её. Родители прожили без Орианны около недели, и эта неделя стала для них настоящим адом.
"А если сестрёнка была так дорога несчастному жрецу, и он живёт без неё уже целых шестнадцать лет... без надежды вернуть её... я - ужасный... человек? Человек ли я вообще, раз могу так делать? У него ведь сейчас, наверное, сердце обливается кровью..."
Она смогла лишь еле слышно прошептать слова извинения, как вдруг её подняли и перенесли на относительно новое место.  Жрец усадил её себе на колени, и стал смотреть ей в глаза. Орианна ничего не могла поделать, кроме как сама зачарованно смотреть в глаза "Бывшей Смерти", не в силах отвести взгляда, как кролик смотрит в глаза медленно сжимающей его в смертельных объятиях змеи. Многое смешалось в этих глазах: горе воспоминаний, яростное бессилие, ненависть. Но было там и еще что-то, что-то новое, странное, необычное для этих глаз, от чего они даже стали выглядеть по-другому, иначе, чем до того, когда Орианна смотрела в них. В этих глазах появилось странное спокойствие. Смертельное спокойствие, покой за гранью. И рядом с этим спокойствием горел непонятный Орианне огонёк. Непонятный ей, но понятный многим и многим женщинам, особенно многим из тех, за каких её приняла домоправительница. Когда жрец начал говорить о том, что ему больно видеть её, "сердце" Орианны сжалось.
"Я знала... я причиняю ему боль одним своим присутствием... мой вид вызывает в нём воспоминания... о смерти сестрёнки..."
И лишь она хотела что-то произнести, как жрец закончил фразу. Глаза Орианны округлились, ясно выражая удивление, как и тихий, удивлённый "возглас", когда между её открытых губ проник тёплый, живой язык мужчины.
"Так это и есть... поцелуй..."
Замена нервной системы подавала сигналы к вместилищу души и сознания, а это самое сознание тем временем рассеянно млело. Орианна в теории знала, и что такое поцелуи, и что происходит между мужчинами и женщинами, чтобы зачать ребенка. Но у неё никогда не было молодого человека, чтобы проверить хотя бы первое, не то что второе. И она никак не ожидала, что "проверка" наступит в таких условиях. Дав мужчине закончить то, что он делал, она немного отстранилась и прошептала:
- О боги... она была права... я не смогла сопротивляться... я... нужно остановиться, ведь... она права, я веду себя, как... - Орианна была не в силах повторить слова домоправительницы, лишь всё больше и больше стыдясь себя и своего поступка. О том, кто начал поцелуй, она и думать забыла, теперь для неё это выглядело полностью её инициативой.

Слова жреца, пусть и не совсем, успокоили девушку. Если он считает, что её проступок не делает её... распутной, то, наверное, всё в порядке. Подчинившись утягивающему вниз движению, балерина легла рядом со жрецом, не думая даже вырываться из его рук. Устроив голову на плече Улисса, Орианна тихо ответила:
- Не знаю... наверное... не стыдно... - когда дозорный договорил, балерина, не повышая голоса, ответила, - Н-нет, что Вы... не брошу...
Когда жрец сказал, что они могут остановиться, балерина даже немного дёрнулась, что было крайне несвойственно для неё. Она почти умоляюще проговорила:
- Хотя бы... чуть-чуть подождать... я... не... мы...
"Как по-новому звучит. Мы. Это совсем другое "мы", нежели те, которые я применяла до этого... но... еще слишком... рано... да и он, наверное, шутит... да, он наверняка шутит. Смеется... надо мной...".
Печаль отразилась лишь в тихом вздохе и еле заметной смене положения век. А еще Шар пропищал нечто грустное, и "сел" на пол, почти перестав жужжать.
"До смерти... тогда я еще могла быть кому-то нужна. Я была тёплая, живая... я могла иметь детей, в конце концов. А сейчас... я могу "обслужить"... отец говорил, что сделал для этого то, что нужно, ибо хотел... чтобы я была полностью настоящей. Но что я еще могу дать?..."
Рука мужчины остановилась на груди. Орианна лишь мысленно ухмыльнулась. Раньше это прикосновение значило бы дуэль между Улиссом и её отцом. А сейчас... пусть.
"Возможно, он лишь пользуется... но... он имеет право... ибо платит по счетам."
Орианна сама ужаснулась своей мысли.
"Платит за то, что я близко... это почти... почти то самое... о чём говорила домоправительница..."
Вопрос жреца отвлёк девушку от самобичевания и грустных мыслей. Она стала вспоминать свою историю, и рассказывать её жрецу:
- До семнадцати лет... до семнадцати я была живой. Ну... то есть, совсем живой. Я была довольно известной балериной... - Орианна прикрыла глаза, вспоминая, - танцевала в театрах, на различных праздниках... пыталась радовать людей своими выступлениями. Многие пытались нанять меня... или купить. В нашем мире... рабство... вполне приемлемая вещь... разные богачи, видевшие, как я танцую, много раз приходили к моему отцу с различными предложениями... которые сводились к тому, чтобы купить меня. Но папа... - Орианна улыбнулась воспоминаниям, - он никогда даже не слушал их. Он меня любил, как и мама...
Орианна еле слышно всхлипнула. Она сама удивлялась этому факту, она не могла понять, как у неё получается.
- Однажды к нам пришёл... какой-то крупный чиновник. Он сказал, что у него дело к отцу... мы приняли его, сначала он обсуждал с отцом какие-то заказы... а потом прямо предложил ему баснословную сумму за меня. И отец, он... он будто взбесился. Он набросился на этого человека, избил и выбросил на улицу...
Орианна грустно посмеялась, после чего продолжила повествование:
- Вскоре я танцевала в честь большого торжества... я танцевала свой любимый танец, мне он до сих пор нравится... когда я закончила... я поклонилась, выпрямилась, и тут... мне стало очень больно в груди. Я помню только, как посмотрела на платье, а оно всё в красных пятнах...
Руки Орианны снова обвились вокруг плеч мужчины.
- А потом... моя мама... и мой отец... вернули меня. Папа, он... он гениальный механик... он за неделю создал мне новое тело, снабдил его почти идентичными обычным органами... а мама... она стала некроманткой. Она поймала мою душу... и вселила её в это тело...
Орианна окинула себя взглядом. Она уже успела забыть, как выглядела до перерождения.
- Потом, некоторое время спустя, я не смогла выдержать сидения дома... и попробовала выйти на улицу. Попробовала выйти на сцену... - балерина тихо всхлипнула, - я не забуду этого никогда... Те, кто раньше  славил меня и моё имя, назвали меня нежитью, отродьем тёмной магии... я кое-как скрылась от них...
Орианна несколько раз всхлипнула, вспоминая чувства, которыми это сопровождалось, после чего продолжила:
- Родители... они сказали, что я не должна прозябать дома... и они дали мне способ найти своё место... они указали мне на древний портал за городом... - девушка вздохнула, успокаивая себя, - перед уходом папа... подарил мне Шар... а потом я шагнула в портал. Потом я оказалась тут...
Балерина лежала, прижавшись к мужчине, которому, как она думала, была не нужна, но рядом с которым она чувствовала себя почти как дома, и ждала ответа.
"Наверное, сейчас он и скажет, что посмеялся надо мной... не могу же я на самом деле ему нравиться..."

"Похоже, я была права. Там, откуда он явился, Улисс был кем-то вроде палача... или наёмного убийцы... наверное, как тот, который меня застрелил..."
Орианна лежала, не шевелясь, не смея прервать слова жреца. Она лишь слушала слова, которые он говорил, и пыталась понять, серьёзно ли он считает её лучше себя, или смеется. А когда он сказал, что они идеально подходят друг другу, Орианна ясно расслышала непонятный щелчок внутри.
"Неужели он... на самом деле... неужели правда... он не смеется? Ведь правда? Правда?... "
Некому было ответить на невысказанный вопрос в её голове. Орианне оставалось лишь ждать, что скажет ей дозорный.
"Моя девочка... так меня звали дома..."
Когда жрец сказал, что она напомнила ему, что значит быть человеком, Орианна ясно расслышала еще один тихий щелчок.
"Возможно, у меня уже начало получаться направить его на верную дорогу... значит, он не такое чудовище, каким себя считает..."
Слова про "последнюю вольность" вызвали у Орианны некоторое волнение.
"В чём же она может заключаться? Неужели... нет, он не может так сразу..."
Тут же она почувствовала, что её снова целуют. Странное ощущение захлестнуло разум балерины, даже Шар немного оживился, чувствуя смятение и стеснение хозяйки. Но видя, что ей ничего не грозит, успокоился.
Орианна поняла, что ей... нравится это чувство. Её раскинутые до этого момента руки обвились вокруг плеч Улисса, прижимая её саму к жрецу. Балерина не знала на практике, что нужно делать, поэтому просто решила пытаться сделать что-то похожее на то, что делал с ней дозорный. Язык мужчины наконец получил ответ от своего маленького металлического собрата, до этого недвижного и холодного.
Орианна знала, что у неё внутри есть что-то, заменяющее сердце. Но она никогда не чувствовала его так сильно. Возможно, виной тому была тёплая рука мужчины, лежащая на груди, или то странное, волнительное чувство, захватившее сейчас разум живой машины...
"Вот что значит... сердце колотится... я уже и забыла..."
Наконец, настал момент, когда жрец немного отстранился. Орианна, не зная зачем, прогоняла воздух через рот, будто имитируя глубокое дыхание и попытку "надышаться".
- Ааагх... Улисс... В-вы... не чудовище... ни... - Орианна "перевела дыхание", - никогда так... больше не... говорите...
После этого девушка смолкла, немного прикрыв глаза.
"Я уверена, что у меня... получится. Он уже вспомнил, что значит быть человеком... и это - доказательство..."

Орианна лежала на кровати, и, как ни странно, чувствовала, что лежать - приятно. Скорее даже не физически приятно, а просто... так кажется сознанию.
"Ну и пусть. Главное, что приятно. С остальным уже потом разберемся..."
Балерина следила за  передвижениями Улисса по комнате. Когда он достал из того же шкафа, куда до этого залезла она, две странные бутылки, Орианна удивилась.
"Пополуночничать? Интересно, что это значит вообще? Полагаю, это не то, что мы делали только что... ведь бутылкам там точно места нет."
В следующую секунду жрец разлил жидкости по стаканам. Орианна снова увидела в своём мутноватую и плотную субстанцию для смазывания механизмов. В принципе, ей не требовалось сейчас больше, чем было недавно нанесено, но... много - не мало. Себе жрец налил того же, чем балерина его недавно "отпаивала".
"Интересно, зачем ему сейчас еще спиртное? Улисс опьянеет, и проспит дежурство... хотя, наверное, я недооцениваю его, но..."
Балерина на всякий случай дала Шару команду исследовать то, что дал ей дозорный. Она ему верила, но ведь жрец и в прошлый раз не знал, что в той бутылке что-то было. Так что лучше перестраховаться и не пугать его больше.
"Если Улиссу до тебя есть дело... - шепнул подлый голосок в голове, но Орианна тут же отогнала его, - Разумеется, есть... он ведь не станет врать... так..."
Шутка дозорного была довольно банальной, но Орианна посмеялась своим механическим смехом, чтобы не расстроить уже порядком уставшего и, наверняка, нервничающего мужчину.
"Нужно сказать ему, чтобы он не пил... это."
И только Орианна открыла рот, чтобы произнести то, что собиралась, как жрец опрокинул в себя залпом целый стакан. Балерина сочла, что скажет чуть-чуть попозже, когда "выпьет" хотя бы часть содержимого своего стакана.
Тем временем жрец неведомой Орианне церкви рассуждал о богах. Точнее, об их отсутствии и наличии лишь одного, весьма и весьма мрачного. Слова о том, что они должны держаться вместе, вызвали еще один щелчок.
"Значит, он не шутил... хоть он и сказал держаться вместе, а не... быть вместе... но, вдруг... он ведь мог хотя бы подразумевать..."
Чтобы не показать того, о чём она думала на самом деле, Орианна решила поддержать разговор о богах.
- У нас в мире было несколько богов. И их существование было официально доказано... они, вроде как, сотворили тот мир...
"Надеюсь, он не будет злиться, что я ему перечу..."